Автор градостроительной концепции «4Э» и экспериментального здания ГИПЕРКУБ в Сколково архитектор Борис Бернаскони о текущих проектах и инновациях в архитектуре.

Что значит архитектура для вас?
Архитектура сегодня стала чем-то большим, чем просто создание функционального сооружения. В моем понимании она может претендовать на один из смыслов жизни общества вцелом и каждого человека в отдельности. Города и здания — это среда, которую мы все вместе делаем своими руками. Лично для меня —  это образ жизни и исследование длинною в жизнь. Перефразируя известное высказывание, могу сказать так: «Я проектирую, значит я существую».

Вы можете сказать, что вам посчастливилось стать архитектором?
Я не могу назвать себя архитектором, может быть, пока. То, что я делаю, не совсем архитектура, хотя я и строю здания. Скорее это попытка объединить множество различных практик: инженерию, искусство, политику, бизнес, ремесло, промышленный дизайн, и превратить это в конечном итоге в здание.

Какой свой проект вы считает наиболее успешным и почему?
На сегодняшний день это экспериментальное здание ГИПЕРКУБ в Сколкове. Благодаря Медведеву и Вексельбергу такие реализации возможны. Можно долго ругать и заниматься негативной критикой состояния дел, но в данном конкретном случае не получится. Потому что мы реализовали концепцию, причем за очень короткое время. Во-первых, это первое здание в инновационном центре. Первопроходцем быть сложнее, чем идти по протоптанной дорожке. Во-вторых, в ГИПЕРКУБе удалось по-настоящему реализовать несколько инноваций, как в архитектуре и инженерии, так и в общественно-политическом смысле. Здание энергоэффективно, оно спроектированно как трансформер, то есть функция и оболочка способны меняться в течении всего жизненного цикла здания. Оно коммуникабельно, то есть работает как коммуникационный хаб —  уже сегодня совмещая функции главной общественной площадки и представительства инновационных стартапов. В-третьих, здание представляет собой тест, на котором отрабатывается градостроительная формула 4Э (Энергоэфективность, Экологичность, Эргономичность и Экономичность), по каждому из четырех пунктов, что важно для будущих проектов для данной площадки и других территориях государства.

Долгое время дома в Москве возводились по принципу «строим, а что вокруг мало интересно». Как сейчас обстоят дела? Стали вести средовое строительство?
Вопрос культуры. Если посмотреть на кладбища разных стран, сразу становится понятен менталитет и отношение к пространству. В Скандинавии кладбища —  это городские парки, в которых растворяются могилы с надгробными памятниками, и ты, гуляя по парку, как-бы ненавязчиво читаешь имена людей из прошлого и созерцаешь скульптуры и потемневшие от времени камни. В Португалии у каждого есть свой домик с дверцей и окном, и кладбища —  это как-будто уменьшенные улицы с домами. В России на кладбищах вокруг каждого захоронения заборчик. За заборчиком хаос, внутри иногда порядок и стоят пластиковые выцветшие цветы. Эта метафора хорошо иллюстрирует текущее состояние нашего менталитета в застройке…

В каком городе вам бы хотелось построить здание?
В Нью-Йорке, Токио, Лондоне и других городах со статусом «космополит». Архитектуре нужны пользовательские потоки. Они-то и генерируют хорошую архитектуру. Такие потоки есть везде. Их нужно просто найти.

Ваше идеальное здание, каким оно должно быть?
Интерактивное, вне времени, при этом современное каждую секунду от начала и до конца своей жизни, принимающее технологический вызов, приносящее пользу обществу и владельцу, простое и запоминающееся.

Есть мнение, что архитектор-мужчина любит придумывать форму объекта, а когда дело доходит до разработки интерьеров, это уже становится неинтересно? Это про вас?
У архитектурной профессии нет правил и пола. Ты должен уметь мыслить абстрактно, глобально и андрогенно. Только тогда ты сделаешь что-то стоящее. У русского заказчика здание почему-то традиционно состоит из внешнего и внутреннего. У западного здание — единое целое. Для меня экстерьер и интерьер — это единое целое, ты можешь в зависимости от ситуации идти от функции и проектировать изнутри-наружу или, наоборот, идти от формы и проектировать «снаружи-внутрь», есть еще третий путь —  использовать одновременно обе траектории, но это высший пилотаж —  надо долго тренироваться.

Автор градостроительной концепции «4Э» и экспериментального здания ГИПЕРКУБ в Сколково архитектор Борис Бернаскони о текущих проектах и инновациях в архитектуре.

Что значит архитектура для вас?
Архитектура сегодня стала чем-то большим, чем просто создание функционального сооружения. В моем понимании она может претендовать на один из смыслов жизни общества вцелом и каждого человека в отдельности. Города и здания — это среда, которую мы все вместе делаем своими руками. Лично для меня —  это образ жизни и исследование длинною в жизнь. Перефразируя известное высказывание, могу сказать так: «Я проектирую, значит я существую».

Вы можете сказать, что вам посчастливилось стать архитектором?
Я не могу назвать себя архитектором, может быть, пока. То, что я делаю, не совсем архитектура, хотя я и строю здания. Скорее это попытка объединить множество различных практик: инженерию, искусство, политику, бизнес, ремесло, промышленный дизайн, и превратить это в конечном итоге в здание.

Какой свой проект вы считает наиболее успешным и почему?
На сегодняшний день это экспериментальное здание ГИПЕРКУБ в Сколкове. Благодаря Медведеву и Вексельбергу такие реализации возможны. Можно долго ругать и заниматься негативной критикой состояния дел, но в данном конкретном случае не получится. Потому что мы реализовали концепцию, причем за очень короткое время. Во-первых, это первое здание в инновационном центре. Первопроходцем быть сложнее, чем идти по протоптанной дорожке. Во-вторых, в ГИПЕРКУБе удалось по-настоящему реализовать несколько инноваций, как в архитектуре и инженерии, так и в общественно-политическом смысле. Здание энергоэффективно, оно спроектированно как трансформер, то есть функция и оболочка способны меняться в течении всего жизненного цикла здания. Оно коммуникабельно, то есть работает как коммуникационный хаб —  уже сегодня совмещая функции главной общественной площадки и представительства инновационных стартапов. В-третьих, здание представляет собой тест, на котором отрабатывается градостроительная формула 4Э (Энергоэфективность, Экологичность, Эргономичность и Экономичность), по каждому из четырех пунктов, что важно для будущих проектов для данной площадки и других территориях государства.

Долгое время дома в Москве возводились по принципу «строим, а что вокруг мало интересно». Как сейчас обстоят дела? Стали вести средовое строительство?
Вопрос культуры. Если посмотреть на кладбища разных стран, сразу становится понятен менталитет и отношение к пространству. В Скандинавии кладбища —  это городские парки, в которых растворяются могилы с надгробными памятниками, и ты, гуляя по парку, как-бы ненавязчиво читаешь имена людей из прошлого и созерцаешь скульптуры и потемневшие от времени камни. В Португалии у каждого есть свой домик с дверцей и окном, и кладбища —  это как-будто уменьшенные улицы с домами. В России на кладбищах вокруг каждого захоронения заборчик. За заборчиком хаос, внутри иногда порядок и стоят пластиковые выцветшие цветы. Эта метафора хорошо иллюстрирует текущее состояние нашего менталитета в застройке…

В каком городе вам бы хотелось построить здание?
В Нью-Йорке, Токио, Лондоне и других городах со статусом «космополит». Архитектуре нужны пользовательские потоки. Они-то и генерируют хорошую архитектуру. Такие потоки есть везде. Их нужно просто найти.

Ваше идеальное здание, каким оно должно быть?
Интерактивное, вне времени, при этом современное каждую секунду от начала и до конца своей жизни, принимающее технологический вызов, приносящее пользу обществу и владельцу, простое и запоминающееся.

Есть мнение, что архитектор-мужчина любит придумывать форму объекта, а когда дело доходит до разработки интерьеров, это уже становится неинтересно? Это про вас?
У архитектурной профессии нет правил и пола. Ты должен уметь мыслить абстрактно, глобально и андрогенно. Только тогда ты сделаешь что-то стоящее. У русского заказчика здание почему-то традиционно состоит из внешнего и внутреннего. У западного здание — единое целое. Для меня экстерьер и интерьер — это единое целое, ты можешь в зависимости от ситуации идти от функции и проектировать изнутри-наружу или, наоборот, идти от формы и проектировать «снаружи-внутрь», есть еще третий путь —  использовать одновременно обе траектории, но это высший пилотаж —  надо долго тренироваться.